Рецензия на романы Александра Лазаревича «Технокосм» и «Нанотех»
Представьте себе мир продвинутых технологий. Хотя его даже представлять не надо. Он, фактически, проступает в той или иной степени уже сегодня. Нет бога кроме научно-технической революции (НТР), а футурология пророк его!
Именно эта «наука будущего» воспевает мир людей-суперменов, которые, руководствуясь своими сверхнуждами и пользуясь сверхспособностями, постоянно раскручивают экономическое колесо капиталистического развития.
Новое зрение в ультрафиолете? Пожалуйста. Дополнительные пятьдесят лет жизни? На здоровье. Управление техникой мысленно? Без проблем. Вот только заплатите за все это деньги нашей корпорации.
Словом, здесь воображение не нужна. Все, что нужно — блестящие яркие образы технического будущего «вечного капитализма», — уже давно прошили в наше сознание всевозможные Discovery и Мичио Каку. Прошили так глубоко, что мы даже не задумаемся, насколько оно вообще имеет основания. А сомневаться в действительности есть в чем…
Но все по порядку.
Еще в начале 90-х российско-советский писатель фантаст Александр Лазаревич написал свой роман «Нанотех» — следует признать, не совсем характерный для своего времени. Тогда как большинство отечественных писателей воспевали грядущие рыночные изменения, герой романа Лазаревича — оставшиеся постсоветскими реформами на произвол технарь Алексей Левшов — выносит из своей наполовину разграбленной лаборатории беспрецедентную технологию, над которой он со своей группой секретно работал в течение последних восьми лет и которая угрожает полностью изменить весь известный мир «конца истории».
Нет, он не хочет получить какие-то сверхприбыли, продав за выгодные барыши свое открытие, как и не хочет властвовать с помощью этой технологии над миром (хотя оба варианта потенциально вполне возможны). Все это лишь ничтожная мелочь по сравнению с тем, что реально предлагает изобретена технология.
Коммунизм знаний
Именно такая общественная перспектива разворачивается перед читателями романа «Нанотех». По сюжету просто. Еще Маркс считал, что развитие производительных сил обеспечит переход, к качественному перевоплощения общественных отношений. Однако и он, и его большевистские последователи ошиблись в главном — во времени, когда это должно произойти. Советский Союз для героя романа Левшова — такой же капитализм, только государственный.
Единственная надежда — технология.
И ростки ее уже проступают. С одной стороны это информатика, окончательно отрывает знания от физических рамок материальных носителей (а следовательно, и собственности), позволяя его практически беспрепятственное распространение. С другой стороны — нанотехнологии, что, стремительно развиваясь в условиях информационного изобилия, позволяют воплотить в реальность почти каждый виртуальный проект минимальными усилиями программируемых нанороботов.
Таким образом, Лазаревич литературным описанием в своей научной фантастике приходит фактически к тем же выводам, которые (возможно, более точно, но, верно, не так ярко) давали некоторые социальные исследователи. К примеру, Андре Горц, декларируя необходимость нового автономного общества (то есть свободного — против гетерономного, заключенного), придавал ведущее значение для его воплощения новым информационным технологиям.
Для Горца «капитализм знания» со всеми своими склонностями к информативности, гибкости и креативности является лишь началом конца — конца капитализма. Ведь, принимая в свое рыночное нутро информационные товары, капитализм действительно впускает троянского коня. Информация, что в современных условиях составляет подавляющую стоимость товара и может свободно распространяться с носителя на носитель, по своей сути является коммунистической. Поэтому все, что остается корпорациям для сохранения своих сверхприбылей — увеличивать расходы на искусственные ограничения информации под разными патентами, лицензиями и законами (так, 40% затрат Microsoft, согласно Горцу, составляет именно разработка и внедрение лицензионных ограничений[1]).
То же делают капиталистические антагонисты и в романе «Нанотех». Однако ситуация здесь существенно напряженная. Речь идет не просто о доступе к очередной лицензионной версии программного обеспечения: на кону такая финальная технология. Если эксклюзивный контроль над нанороботами преждевременно попадет в руки государственных или корпоративных спецслужб (что, в конце концов, то же самое), это даст им почти неконтролируемую власть над обществом и своими конкурентами — что, фактически, означает быстрое очищение планеты от людей… Наоборот, в случае широкого гражданского использования этой технологии (которого и пытается достичь Левшов) вся власть и все капитал окажутся для людей лишь «голым королем», ведь они смогут получить все, что им нужно, в любое время и в любом месте.
И вот между обоими вариантами будущего лишь бедный ученый и вся мощь мировых спецслужб. Первый, однако, вооруженный уже всеми преимуществами своих нанороботов, а вторые заняты еще и грызней между собой. Словом, шансы почти равны. Как Хищник против Чужого. Выиграть может любой из них.
Мизантропы и прогрессоры
Здесь следует отметить, что Лазаревич далеко не первый, кто в фантастике обличал нищету капиталистического мышления. Например, популярный стиль киберпанка (родом из восьмидесятых) обязана своей мрачностью именно изображением капитализма в его логической законченности: тотальное доминирование технократических корпораций, превращение в товар всего (в том числе человеческих органов и сознания), повсеместное наблюдение и гипериндивидуализация. Такой вот неуютный мирок, где финальные технологии получили капиталисты. Сами герои киберпанка тоже, в общем, не настроены на некую борьбу. Надежда для них давно потеряна. Они такие же мизантропические, как и их среда. Поэтому все, что они могут сделать — это немного крутануть проржавевших колесо фортуны к себе.
Другое дело — советские писатели-космисты, например наиболее известные из них — Иван Ефремов или братья Стругацкие. Их герои всегда оптимистично настроены, всегда борются. На их стороне вся прогрессивная сила новейших технологий, а стяжательское капиталистическое мышление для них — скорее доисторический реликт, и поэтому может существовать только на других еще не развитых планетах (Торманс у Ефремова или Саракш у Стругацких). Поэтому главной задачей в таких случаях становится только прогрессорство, то есть ускоренное вытягивание других с цивилизационного инферно, но отнюдь не спасение самих себя.
Примечательно, что именно балансирование между двумя крайностями (мизантропией и прогрессом) и изображает Лазаревич в своем другом романе «Технокосм» (условном приквеле к «Нанотех»). Тот же хорошо известный нам герой-технарь Левшов (только на десяток лет моложе) через свои активные научные исследования оказывается в сфере интересов определенной информационной внеземной сверхдержавы, которая вот-вот должна решить, к какой категории существ отнести людей, и таким образом решить их судьбу.
Если человечество будет признано опасным агрессивным видом, неспособным к действенной кооперации, а только к конкуренции, никакого контакта и последующего прогрессорства не будет. Ведущим конкурирующим силам просто передадут выборочную разрушительную технологию, что, по инопланетных расчетам, почти неизбежно истребит всех людей на планете. Если же потенциал в кооперации окажется достаточным, людей ждет быстрый технологический скачок и вхождение в общегалактическую информационную сеть с последующими бескрайними горизонтами возможностей. Такая бескомпромиссная позиция инопланетян понятна: однажды им уже пришлось взять к себе представителей агрессивных видов — и они дорого поплатились за это. Более того, они не хотят рисковать ни собой, ни мирным будущим всего космоса. Терпеть можно все, кроме нетерпимости, не так ли?
В конце концов, ни то, ни другое решение так и не было принято. Как уже можно догадаться по наличию продолжение истории, все осталось по-старому. Но только на время — для испытательного срока. И именно в этот срок нашем технарю и было предложено оптимальный путь и направление для проведения своего беспрецедентного исследования. Слово оставалось лишь за ним и за человечеством в целом: сможет ли оно адекватно воспринять и освоить силу финальных технологий?
Советия
Однако по ту сторону сверхновейших финальных технологий и всемогущих инопланетных судей в научной фантастике Лазаревича остается другая неосвещенная фигура (что отнюдь не делает ее менее значительной в сюжете) — Советский Союз со всем своим наследием.
Фактически, советская тематика присутствует у фантаста везде: его романы в той или иной степени разворачиваются и выходят именно из нее. Более того, он специально написал отдельную книгу «Советия», где говорится о причинах распада СССР, наличие — как его исторического следствия — некоего советского народа и рецепты для сохранения и развития этой образованной общности. Для чего это делать автору, который устами своего главного героя заклеймил советский строй как государственный капитализм? Хороший вопрос. Попробуем дать на него ответ.
Прежде всего, следует отметить, что герои Лазаревича — никакие не коммунисты (в положительном смысле этого слова). Ну и, конечно, они не правые, либералы или консерваторы (ведь клеймят капитализм!). Они только технари. И как почти все технари, имеют трезвое материалистическое мировоззрение и твердо убеждены, что именно научно-технический прогресс спасет мир. Именно они и выступают для Лазаревича рядовыми носителями советской идентичности.
Конечно, в такой смеси антропологических и сциентистских взглядов не обойтись без злоупотреблений, например специфические авторские выкладки о происхождении агрессии среди людей или особую мутационную историографию этого советского народа. Вместе с тем, здесь самое существенное другое — герои-технари профессионально заинтересованы в обеспечении достойной поддержки детищам НТР, своим детищам. И неважно, что за государство обеспечивает эту поддержку, главное — это содействие технократическим разработкам. Поэтому единую вольность, которую они могут себе позволить в такой ситуации — это лояльная критика. Связаться с высокими чинами и рассказать им как есть обо всех несправедливости и препятствия работе, надеясь на какие-то уступки — ведь ученые (особенно естественников) всегда в цене. По крайней мере, так делал в позднесталинский период Ландау или позже (не так удачно) — Сахаров. Так делает и Левшов в «Нанотех», откровенно высказываясь сначала в письме, а затем и при личной аудиенции генсеку Андропову.
Все изменилось, когда условный «социалистический» способ производства на 1/6 части суши вместе с государственной поддержкой науки рухнул. И вместе с ним процент ВВП на науку с 1,8% в 1985 году стремительно сократился до привычного постсоветского уровня около 0,3% в середине девяностых (при том, что сам ВВП тоже резко сокращался!). Трудно же быть лояльным к имеющейся (уже рыночной) системе, когда эта самая система вырезает все дорогое тебе и в конце угрожает выбросить тебя самого на улицу.
И именно здесь появлялись герои Лазаревича. Как знамя они несли бывший (теперь заброшенный) естественный материалистический уклон советской эпохи. СССР означал для них прежде всего не коммунизм, госкапитализм или «тюрьму народов», а подзабытой прогрессистскую патетику НТР.
Вместе с тем, они были свободны от прежних бюрократических пут и могли использовать те мощные технократические разработки, волею случая оказавшиеся в их руках, не в военных целях (как это скорее всего было бы раньше), а для более конструктивных свершений. Словом, создавалась уникальная историческая ситуация, в которой предоставленные сами себе технари смогли бы выйти из-под «домашнего заключения» в лабораториях и вынести в целом свои технократические разработки, парадоксально пользуясь переиначенным советским наследием в эмансипативных целях. Одна только проблема — этого так и не произошло. Точнее, произошло только на страницах романов Лазаревича.
Потерянная революция
Почему же ничего на самом деле так и не случилось? И экс-советские технократы не только не захватили власть (все-таки никакой финальной технологии у них на руках и не было), а просто не стали значимым политическим фактором и сегодня уже почти вымерли как мамонты?
Наверное, дело таки в субъективном факторе. После тепличных советских условий технари были не готовы не только создавать политические формы — они даже адекватные теоретические формы организации не смогли найти.
Все это, опять же, хорошо показано в Лазаревича в романе «Нанотех». Выступив с инициативой революционного преобразования, технарь Левшов оказался принципиально неспособным на любое весомое сопротивление.
Его размышления принципиально остались на уровне естественной инженерии: надо разработать прогрессивную революционную технологию, поднести ее миру — и все заживут долго и счастливо. Тогда как в общественных реалиях социальной инженерии не все так просто: большую роль в преодолении препятствий со стороны контрсилы играют такие субъективные факторы как решительность и готовность к жертвам, чего у наивно настроенного Левшова просто не было. Поэтому когда на его пути выпало закономерное сопротивление консервативно настроенных сил… В конце концов, сами узнаете, что случилось дальше.
Технократическая утопия
В конце стоит отметить художественные особенности фантастики Лазаревича. Это Научная фантастика — действительно с большой буквы. Она так обильно сдобренная всевозможными научно-техническими деталями, что сначала может показаться несколько скучноватой. Но только сначала, ведь эти детали настолько хорошо завязаны с самим сюжетом, выглядят как его закономерное дополнение, помогая вместе с чувствами героев выразить самое главное для автора — его технократическую концепцию.
В то же время это делает и саму изображенную технократию не бездушной инструментальной рациональностью, как это часто получается, а, наоборот, вполне обжитой людьми гуманистической идеей. Она выступает как воспитанное в советские времена течение академической традиции, с поворотом истории готова выплеснуться наружу и стать машиной выполнения разумных желаний для каждого человека в целях оптимального развития ее потенциала.
Словом, это добротная литературная утопия на тему НТР — некий левый технократизм. Конечно, в некоторых моментах чувствуется нехватка знаний автора в тематике социальных наук, но все это совершенно компенсируется интригующим сюжетом и интересными идеями по техническому прогрессу. В результате имеем по меньшей мере два художественных произведения, которые практически не уступают по уровню аналогам у Ефремова или Стругацких, а в чем-то (например, в технологической проработке) даже опережают их.
С другой стороны, показывая идиллическую картину, научная фантастика Лазаревича не страдает той статичностью, которая характерна для ее предшественников. Идиллия в семье — это всегда только цель, вся же картина находится от начала и до конца сюжета в борьбе за свое становление против контридилии антиутопии. То есть имеем некие утопии-в-действия, которые лишь делают их прочтения еще более интригующим и вводит в курс борьбы за технологии здесь и сейчас (а не переносит в какой-то вымышленный фантастический мир-отдушину).
Короче, прочитать стоит. Сами книги можно найти в электронном варианте и в недавно озвученной аудиоверсии как на сайте Лазаревича, так и на торренте. Как водится, автор изложил их в свободный доступ. Не хватает только фильмов, но в конце концов все еще может быть. А пока что вас ждет по шесть часов увлекательного чтива или прослушивания. Не пропустите!
[1] — Горц А. Знание, стоимость и капитал. К критике экономики знаний. В: Логос. — 2007. — № 4.
